Лишнее Золото - Страница 32

Через несколько часов мы увидели длинный пыльный шлейф и догнали колонну армейских грузовиков, которые отправились рано утром с нашей базы. Рота Браво, — те самые, «ликвидаторы банд», дьявол их раздери. Впереди, метрах в двухстах, ехал джип передового дозора, с крупнокалиберным Браунингом на турели. Стоявший у пулемёта стрелок помахал нам рукой, и чуть не вылетел из кузова, когда их машину тряхнуло на очередной выбоине. Пилот сделал круг вокруг колонны, обменялся по радио несколькими фразами с командиром роты и, положив машину почти набок, отвалил в сторону. Лихой парень. Хотя, вертолётчики все такие, этого у них не отнять. В Конго, мы их называли «небесными байкерами», — они летали так, словно вновь оседлали свои Харлеи, оставшиеся в далёкой гражданской жизни. Надо отдать им должное, — парни не боялись ни бога, ни дьявола, вытаскивая наши задницы из таких переплётов, что и вспоминать неохота.

Прошли над рекой Стикс, где на берегу чернели останки сгоревших машин. Еще через сто километров, заправились на аэродроме «подскока» и продолжили путь. Когда мне наскучило смотреть на саванну, я последовал примеру Джека. Да, именно так, — устроился поудобнее и заснул. Тем более, что прошлой ночью, учитывая совещание у Виктора, выспаться не получилось.

Не верю в вещие сны. Как не верю в гадания, предсказания и астрономические прогнозы. Казалось бы, что военные самые суеверные люди на свете. Может это и так, не буду спорить. Многие из моих коллег верят. Одни, — в силу амулетов, другие, — в возможность переиграть судьбу, если верить в сложный и запутанный мир примет.

Мне приснился Джузеппе. Молодой, дочерна загорелый и живой… Мы находились в какой-то хижине, с глиномятными стенами. В небольшое квадратное окно светило солнце. Замершая от жары африканская саванна, пожелтевшие пучки высохших трав. Земля, опалённая безжалостным климатом. Жара… Пеппино сидел напротив меня, устало положив руки на автомат, лежащий на коленях. Он с грустью смотрел в мою сторону, но как-то странно — я не мог поймать его взгляд.

— Что случилось, Марино?

— Ты слишком торопишь события, Медведь, — сказал он, — это не твоя война…

— Разве в моей жизни их было мало?

— Их было предостаточно, — он махнул рукой, — но эта может сломать твою судьбу.

— Меня не сломать.

— Может и так, кто знает? Знаешь, а я тебе немного завидую, — друг улыбнулся, — будет тяжело, но…

— Что значит твоё «но», Джузеппе? Я не люблю, когда фразы обрывают на середине. Тем более так многозначительно.

— Не надо торопить жизнь, Медведь, — он словно не слышал моей реплики. — Ладно, скоро увидимся…

— Скоро? Неужели смерть так близко?

— Для тебя — может и нет, а для меня — это одно мгновение.

— Ты знаешь дату моей смерти… Скажешь?

— Mi scusi, Медведь, нет, не скажу. Зачем тебе это знать? Чтобы считать минуты, отмерянные судьбой?

— Чтобы подготовиться к ней.

— Поверь мне на слово, будет достаточно времени, чтобы достойно встретить эту гостью.

— Почему ты не смотришь мне в глаза, Пеппино?

— Не надо смотреть мёртвым в глаза. Плохая это примета, Медведь, — Джузеппе встал, привычно закинул автомат на плечо, и что-то бросил мне на руки, — лови! На память…

На моей ладони лежал небольшой камешек, величиной со спичечный коробок. Его округлые бока тускло блестели металлическим, тёмно-жёлтым цветом. Даже во сне, я чувствовал приятную тяжесть.

— Это золото, Марино…

— Именно так, Медведь, — золото. Лишнее золото.

— Разве золото может быть лишним?

— Может, поверь мне на слово. До определённой поры. А сейчас, — просыпайся, тебе пора в путь. И не надо торопить жизнь, сержант…

Джузеппе махнул на прощание и ушёл, растворяясь в ослепительном солнечном свете. Я хотел окликнуть его или догнать, но что-то держало на месте. Словно не пуская за моим другом. Будто не пришло моё время, чтобы идти следом за ним.

— Просыпайся, — кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел Джека Чамберса, — ну и здоров ты спать, Поль. Подлетаем!

— Куда? — толком не проснувшись спросил я.

— Протри глаза, под нами знаменитый «Последний Привет»! Добро пожаловать на край света, старина!

Я посмотрел в блистер и увидел проплывающий под брюхом вертолёта утёс. На его вершине была небольшая площадка, где расположился один из постов, прикрывающий форпост с восточной стороны. Брезентовый навес, накрытый маскировочной сеткой, сложенный из мешков с песком бруствер и ствол крупнокалиберного пулемёта, торчащий из амбразуры. Серьёзно они здесь устроились, ничего не скажешь. Времени осматривать посёлок у нас не было — пилот заложил очередной крутой вираж и пошёл на посадку. Да и что там разглядывать? Территория гарнизона огорожена высоким забором из колючей проволоки, вдоль периметра — пулемётные гнёзда, несколько ангаров и десяток приземистых домов. Сразу за ограждением находится гражданская часть форпоста. Одна широкая улица, вдоль которой выстроились запылённые домишки. Ничего необычного, привычный набор для пограничных поселений, — десяток небольших магазинчиков, два бара и бордель. Помесь Дикого запада, с лёгким налётом изнеженной современности. Сразу после высадки мы отправились к командиру гарнизона. От вертолётной площадки до штаба — около ста метров, не больше. Сразу навалилась духота, а на зубах захрустела пыль. Саванна, господа…

Полковник Рэй Бирсфорд был поразительно похож на Жана Габена. Ему около пятидесяти лет, он невысок ростом, нетороплив в движениях и фразах. Холодные голубые глаза, грубые черты лица и хриплый голос. Такой же угрюмый и ворчливый, как знаменитый на весь мир актёр — кумир многих поколений французских дамочек. Выцветший камуфляж, начищенные до зеркального блеска, ботинки с высоким берцем и армейский Кольт 1911-А1, в набедренной кобуре. Старый служака…